Из письма Эдгара По другу: «Вы спрашиваете, могу ли я „хотя бы намеком дать понять“, в чем состояло ужасное несчастье, ставшее причиной тех странностей в поведении, о которых я так глубоко сожалею. Моя жена, которую я любил так, как ни один смертный, повредила внутренний кровеносный сосуд, когда пела. Состояние её сочли безнадежным. Уже навеки простившись с нею, я пережил все муки, которые несла мне её кончина. Однако ей сделалось лучше, и ко мне вернулась надежда. Через год у нее снова лопнул сосуд. Все повторилось сначала; потом снова, и снова, и снова; и всякий раз, когда к ней подступала смерть, меня терзали те же муки. С каждым новым обострением я любил её всё нежнее и все отчаянней держался за её жизнь...»
В этом отчаянном состоянии, порой близком к помешательству, он и написал стихотворение «Ворон», которое сам, без ложной скромности, назвал великим. Впрочем, с ним сразу согласилась и вся читающая Америка.
Один из библейских мотивов этого философского плача, полного аллюзий, связан со знаменитым галаадским бальзамом. Именно с ним лирический герой связывает свои надежды на исцеление от душевных терзаний…